Тихо шумит вереск над Нок-на-Рэйном. Если внимательно прислушаться к этому шелесту, то можно услышать что он оплакивает летнее солнце.
Никто из ныне живущих людей не знает его истории. Но вот, если ноябрьским вечером ты осмелишься прогуляться у величественных сидов, ты рискуешь встретить Добрых Соседей. И вот, если это случилось и ты осмелишься крикнуть
«- Эй, Добрый Сосед! О чем плачем вереск во тьме зимних нояей?»
То сможешь услышать историю старую как мир.

Я знаю, кто-кто, а ты осмелишься. Ну а раз так, позволь мне рассказать тебе эту легенду.

В незапамятные времена, когда Благословенный Народ еще ходил среди смертных, когда еще не шумел на пустошах вереск, в одном из сидов за изумрудным лесом жила прекрасная дева Нимэйн. Глаза ее видели скрытое от смертных, уши ее слышали, то что не доступно остальным, а язык губил вернее меча или благословлял надежнее церковной молитвы.
В лунные ночи она в окружении подруг поднималась на вершину сида и грелась в бледных лучах.
Случилось так, что однажды у подножия холма решил заночевать молодой воин. Был он храбр и самонадеян. Что же удивляться, от того что не спросив разрешения у Добрых Соседей он сразу же заснул положив под голову седло.
Не прощают жители сидов пренебрежения к себе. Вот и тут, ждать бы воину беды, да дрогнуло сердце Нимэйн при виде золотых кудрей и прекрасного лица воина.
Чего она только не предлагала воину за его любовь, непреклонен был воин. Милее всего ему была девица – дочь колдуна. Живой она была, черноволосой с глазами как небо.
Ох и осерчал Нимэйн. Не она ли была прекраснейшей, ни у нее ли кожа нежна и бледна как тончайший шелк, не ее ли очи зелены как изумруды?
Отказал воин прекраснейшей из рода фей. Тяжелой же стала расплата за обиду.
Шепчет Нимэйн алыми губами проклятья прочные как сталь и вечные как сиды.
- Ни сказать тебе слова дерзкого.
Не обнять тебе деву любимую
Не уйти тебе с места заклятого.

Смеются Добрые Соседи, танцуют в гибких ветвях вереска, что первым укрыл сид прекрасной Нимэйн.
Не вернется больше воин к возлюбленной, крепко его держат корни. Только и может ухватить тонкой веткой путника за плащ, да прошелестеть свою историю. Вот только мало кто расслышит ее.