Меня искренне поражают люди с полной уверенностью считающие что могут пнуть дракона по носу и продолжать общаться в том же духе. Главное никто не боится быть сожранным или обкусанным.
Поразительное явление. Самомнение. Тупость?
Рыцари, ведьмы да просто крестьяне решившие что змеиная лояльность может быть симпатией и всепрощением. Интересно неужели никто не видел змею которую потревожили просто легким шорохом в неурочный час? Возможно конечно, но все же зачем всем этим персонажам голова? Шапочку носить?
Ладно, это все проза. Главное то, что дракон мстит и забывает что отомстил. И так по кругу.

Сказки сказками, а выводы я сделал.

They sought it with thimbles, they sought it with care;
They pursued it with forks and hope;
They threatened its life with a railway-share;
They charmed it with smiles and soap.

They shuddered to think that the chase might fail,
And the Beaver, excited at last,
Went bounding along on the tip of its tail,
For the daylight was nearly past.(с)

Вот и я что-то опять ищу. А зачем? Где? И вообще, что мне делать больше нечего?

Наверное все же нечего, надо просто придумать что-то интересное и новое. Хоть кормушки для птиц стругай.

На вересковых полях Северной Шотландии жил некогда очень смелый и сильный народ – пикты. Только им был ведом секрет изготовления чудодейственного напитка, дающего молодость и силу. Король Шотландии направил все свои войска, чтобы силой вырвать тайну напитка, но свободолюбивые и гордые люди не открыли секрета верескового меда и унесли его с собой в могилу. А в мёд, что готовят по существующим рецептам, даже не бледная тень того самого, легендарного.

HEATHER ALE
A GALLOWAY LEGEND


From the bonny bells of heather
They brewed a drink long-syne,
Was sweeter far than honey,
Was stronger far than wine.
They brewed it and they drank it,
And lay in a blessed swound
For days and days together
In their dwellings underground.

There rose a king in Scotland,
A fell man to his foes,
He smote the Picts in battle,
He hunted them like roes.
Over miles of the red mountain
He hunted as they fled,
And strewed the dwarfish bodies
Of the dying and the dead.

Summer came in the country,
Red was the heather bell;
But the manner of the brewing
Was none alive to tell.
In graves that were like children's
On many a mountain head,
The Brewsters of the Heather
Lay numbered with the dead.

The king in the red moorland
Rode on a summer's day;
And the bees hummed, and the curlews
Cried beside the way.
The king rode, and was angry,
Black was his brow and pale,
To rule in a land of heather
And lack the Heather Ale.

It fortuned that his vassals,
Riding free on the heath,
Came on a stone that was fallen
And vermin hid beneath.
Rudely plucked from their hiding,
Never a word they spoke:
A son and his aged father -
Last of the dwarfish folk.

The king sat high on his charger,
He looked on the little men;
And the dwarfish and swarthy couple
Looked at the king again.
Down by the shore he had them;
And there on the giddy brink -
"I will give you life, ye vermin,
For the secret of the drink."

There stood the son and father
And they looked high and low;
The heather was red around them,
The sea rumbled below.
And up and spoke the father,
Shrill was his voice to hear:
"I have a word in private,
A word for the royal ear.

"Life is dear to the aged,
And honour a little thing;
I would gladly sell the secret,"
Quoth the Pict to the King.
His voice was small as a sparrow's,
And shrill and wonderful clear:
"I would gladly sell my secret,
Only my son I fear.

"For life is a little matter,
And death is nought to the young;
And I dare not sell my honour
Under the eye of my son.
Take him, O king, and bind him,
And cast him far in the deep;
And it's I will tell the secret
That I have sworn to keep."

They took the son and bound him,
Neck and heels in a thong,
And a lad took him and swung him,
And flung him far and strong,
And the sea swallowed his body,
Like that of a child of ten; -
And there on the cliff stood the father,
Last of the dwarfish men.

"True was the word I told you:
Only my son I feared;
For I doubt the sapling courage
That goes without the beard.
But now in vain is the torture,
Fire shall never avail:
Here dies in my bosom
The secret of Heather Ale."

Еще одна старая шотландская легенда рассказывает о том, что создав Шотландию, Господь взглянул на голые склоны холмов и подумал, что их неплохо бы чем-то украсить. Сперва Бог обратился к великану-дубу, самому могучему их деревьев, но отказался дуб. На слабой почве он не смог бы закрепиться крепкими корнями и расти.
Тогда Господь пригласил на шотландские холмы благоухающие золотистые цветы жимолости — чтобы подарили они свою красоту голым склонам. Но и жимолость отказалась, потому что заметила только негостеприимный и голодный край.
Царственная роза была следующей, к кому обратился Бог. Не изнеженная красотка пожалела подставлять свои лепестки под суровые ветра и непрерывные дожди. Очень был огорчен Бог и уже намеревался покинуть край таким, какой он получился, но обратил внимание на маленький скромный кустарник с крохотными цветочками. Бог спросил и его – может, именно вереск согласится оживить безжизненные холмы? Вереск засомневался, видя бедные почвы и отмечая суровый климат, но к радости Бога согласился, пообещав сделать все, что в его силах. Разросся по холмам вереск! Растение получило в награду яркие цветы, полные сладкого сока, прочную, как у деревьев, кору. Бог сделал вереск гибким, подобно иве за то, что он прижился там, где не смогло поселиться ни одно другое растение.
Другая красивая легенда повествует о белом вереске: когда-то давным-давно ждала одна шотландская принцесса возвращения своего супруга из длительного военного похода. Единственное, что любимый оставил ей на память – это белый шелковый шарф да воспоминания о днях, которые они провели вместе.
Выплакала все свои прекрасные глаза принцесса, и одна ее слезинка капнула на пурпурный цветок вереска. В то же мгновение лепестки цветка окрасились в белый цвет, такой же, как шелковый шарф любимого. Однако, чем закончилась история, эта легенда умалчивает… Хочется верить, что принцесса дождалась свою любовь с войны. Ведь недаром же белый вереск считают символом исполнения мечты?..

Я вернулся. Я жив. Я здоров. Кажется.
Голова гудит как колокол, а завтра отваливать домой. Надо сказать что Джайракс превзошел сам себя.
После аэропорта дав мне передышку на пол часа, ровно столько времен мне понадобилось на то чтобы сгрузить вещи и поздороваться с Эммой, меня потащили по всем известным Джайраксу злачным местам. Похоже некоторые я даже не помню. Феи, виски, ром, скотч, снова феи... И откуда их Джакс столько нагнал? Ну да не суть. Глвное они были прекрасны.
Когда вернулись домой помню плохо. Кажется Джайракс расстроился что Эмма должна была уехать еще вчера, но решила остаться до завтра. Красивой она выросла. И даже была бы сносной если бы постоянно на меня за что-то не дулась и не пыталась бы меня приложить чем-то тяжелым. Ума не приложу , что я такого сотворить мог... Ну пахпахнет от меня "фейскими" духами и табаком. Так от Джайракса же тоже!

Сидим вот с мужиками и думаем, ну что бабам нужно то... К4ак выяснилось, одной отдельно взятой Маргарите нужно:
1. мужик похожий на шкаф. Можно трехстворчатый, а можно и четырех. (облом, я максимум одностворчатый и то с бооольшой натяжкой)
2. дальше цитирую " Кто-то посолиднее рыжего мальчика, а то чувство как будто эльфа выгуливаю" (какой я нафиг эльф... Я из племен Богини Дану. это круче)
3. Житер Питера или Москвы, остальное не катируется. (к воронам изумрудный остров и Колерэйн)
4. Хирург или военный (ну да и с этим пролет. Зато я прекрасно стреляю из лука и даже владею мечём)
5. Домосед. (мнда тут даже коментировать нечего)
6. Серьёзный и морда чтоб кирпичем, опять же для солидности...

но обдумав все эти пункты и уговорив с друзьями уже много чего, я пришел к выводу, а я ведь посимпотичнее шкафа. А если на меня посмотреть с правого ракурса, я вообще офигенен (или это третья бутылка рома во мне говорит).
И да, Джай, дружище, ты был прав нефиг дарить первым встречным кольца. Готовь выпивку! завтра вылетаю.
Целую, Князь! *хихикает как идиот*


* * *

По черной траве я иду к тебе,
По черной траве...
В ветвях запутался соловей,
В умершей листве.
И гасит шорох моих шагов
Тумана плед,
Где отраженье банальных снов
Змеится вслед...
Целую призраков,
пью вино,
Смеюсь в зенит,
Неторопливо в немом кино
Вращаю дни.
Почти случайной дарю навек
Свое кольцо,
И грудь сжимает железный век,
Дыша в лицо...
В любое время застывших нот
Здесь так темно.
Твоя трибуна - мой эшафот,
Уже одно!
И звезды падают с высоты,
Цветной горох..
А запах серы из темноты
Корежит вдох.
В горячем смерче чужих кровей
На робкий свет -
По черной траве я иду к тебе,
По черной траве... (Белянин)

Ночь черна как кофе. Даже огни города тусклее чем обычно. Луны и вовсе нет. Нет, это не плохо, но как-то странно. Выходить совсем не хочется, но закончился табак и сигареты. Моя лень тихонько негодует в уголке подсознания, но ей курить тоже хочется. А еще глинтвейна и приятной компании.
Все, срочно нужно менять свое местоположение. Кажется я заотдыхался и просто не знаю куда себя деть.

— Благородная Нинет, я вам предлагаю маленький заговор.
— А большой нельзя?
— Маленький, с большими последствиями!
© 31 июня.


Вот и в моей голове крутится идея маленького заговора.
Ну что, моя благородная Нинет, согласитесь ли Вы?

Слышишь, за окном завывает вьюга? В ней слышится горн Дикой Охоты. Северный ветер подгоняет в спину, то ли гоня вперед, то ли пытаясь сбить с ног.
Все мы когда нибудь займем место в свите Рогатого.
Всадники скачут от Нок-на-Рей,

Мчат над могилою Клот-на-Бар,
Кайлте пылает, словно пожар,
И Ниав кличет: Скорей, скорей!
Выкинь из сердца смертные сны,
Кружатся листья, кони летят,
Волосы ветром относит назад,
Огненны очи, лица бледны.
Призрачной скачки неистов пыл,
Кто нас увидел, навек пропал:
Он позабудет, о чем мечтал,
Все позабудет, чем прежде жил.
Скачут и кличут во тьме ночей,
И нет страшней и прекрасней чар;
Кайлте пылает, словно пожар,
И Ниав громко зовет: Скорей!

У.Б. Йейтс. "Воинство сидов"

Никогда, слышите, никогда не рассказывайте родственникам о своем свободолюбивый и молодости. Тем паче, не показывайте своей пригодности к хозяйству. Не повторяйте моей ошибки *нервно раскуривает трубку дожидаясь поезда*.
Все время с прибытия к горячо любимой бабуле, которую не видел полтора года, я как идеальный внук помогал по дому, прибивал крючки, чинил карниз и еще много чего по мелочи. За всей суетой я не заметил вздохов и бабулиных переговоров с ее подругами по поводу того какой чудесный я парень и бесхозный. Абзац! Невнимательность стала моей стратегической ошибкой. Только я сегодня прочухался, пришел можно сказать в божеский вид. Как моя дрожайшая родственница заявила о приходе гостей. Я конечно что-то заподозрил, но меня отправили за чудеснейшей настойкой на травах и мои сомнения уснули. Ну правда, если гости пьющие, то чего их опасаться.
В общем когда я выполз из кладовки с огромной бутылью в обнимку на пороге меня ждал сюрприз. К бабушке пришла ее таварка из соседнего подъезда Изольда Ивановна в компании с внучкой.
Лет двадцати от роду.
Шотенкой с третьим размером...
Нет я не против новых знакомств, но не когда меня чуть ли не пинком толкают в объятия прекрасной девы.
Да, я поступил как трус, схватив свой вещьмешок и заявив что нужно купить торт выскочил за дверь. Кстати бутылку я все же не бросил.
В общем, была не была! Политическое убежище в соседнем городе мне предоставили, главное чтоб поезд не опоздал.
К воронам оседлость!

...
Быть взрослым час мой наступил,
Надел берет и лучший килт,
В волынку дунул что было сил.
Вот она, свобода!

Сначала пройдусь по английским пабам
Напьюсь, пристану к английским бабам
К тебе, к тебе, а потом к тебе,
И вон к ней впридачу!